25 июля — день памяти певца эпохи, поэта, актера Владимира Высоцкого.

Публикуем воспоминания Бориса Кейльмана о приезде Владимира Семеновича в Куйбышев и незабываемых встречах с ним.

«Прекрасным майским вечером 1967 года в Самару приехал Владимир Высоцкий. Это было первое в его жизни публичное выступление. Незадолго до его приезда с триумфом прошел фильм «Вертикаль» с его знаменитыми песнями о горах. А теперь сам автор этих песен, которые сразу же запела, да и до сих пор поет вся наша страна, перед нами.

Молодой, спортивного вида, стройный, подтянутый… Я никогда не видел такого бушующего зрительного зала. Я явственно ощущал, как какие-то могучие невидимые волны перекатывались по переполненным рядам. Каждая песня — событие, легенда…

В перерыве, каким-то чудом попав за кулисы, я увидел удивительную картину: Володя, голый по пояс, обливающийся потом, сидел на стуле, окруженный огромной толпой. Его обмахивали полотенцами, а он рассказывал потрясающие анекдоты, каждый из которых вызывал бурю восторга.
В промежутке между анекдотами мне удалось спросить, что бы ему хотелось делать после концерта. До сих пор удивляюсь, как я осмелился вылезти со своим вопросом, а он очень дружелюбно ответил, что хотел бы прокатиться по Волге, и что больше всего любит всё, что связано с ветром и парусами. Услышав его ответ, Юра Солодянников, сегодня он профессор самарского университета, побежал к отцу, который был большим начальником в порту. До сих пор он, наверное, жалеет о своей жертве. Еще бы! Уйти с такого концерта! Но после его окончания огромная толпа набилась в «Омик», который пошёл вверх по Волге.

Володя гитару с собой не взял. И все отнеслись к этому с пониманием: все силы он отдал выступлению. Шла очень интересная беседа. Говорил он тихим голосом, но было прекрасно слышно каждое слово — стояла благоговейная тишина.

Кто-то спросил: «А театр на Таганке в Самару когда-нибудь приедет?

«Нет, к сожалению, — был ответ, — у нас только Москва, Питер, столицы республик»…

А потом добавил: «Ну, уж если окажетесь в Москве — приходите, всегда проведу». А потом, помолчав и, видимо, серьезно подумав, сказал: «Ну, уж два-три человека всегда проведу…».

Прошло полгода. Зимой, оказавшись в Москве, я вспомнил эти слова и поехал на легендарную тогда Таганку.

На выходе из метро стояла толпа, многие держали в руках плакаты «Нужен лишний билет на Таганку», а многие просто дергали каждого выходящего из вагона за рукав и спрашивали про лишний билет.

Конечно, дальше идти было просто глупо, но, вспомнив известные слова — «Уж если я чего решил, то выпью обязательно!» — мы всё-таки пошли.
Театр окружала огромная толпа. Ничего подобного я больше никогда в жизни не видел. Каким-то чудом удалось пройти в служебный вход. Пожилой вахтер, поинтересовавшись, кто нам нужен, сказал: «Владимир Семенович пошёл перекусить перед спектаклем. Ждите.»

Вскоре раздались быстрые и бодрые шаги, послышался голос вахтера: «Владимир Семенович, к вам пришли», — и бодрый ответ — «Да, да, хорошо». Из-за поворота показался ОН — в модном тулупчике. Походка была очень энергичной. Орлиным взглядом окинул нас, и, к моему великому удивлению, сказал: «Самарские люди! Заходите». И гостеприимным жестом пригласил нас в свою гримуборную, она была совсем крошечной.

Завязался какой-то непринужденный разговор, как это обычно бывает со старыми друзьями. Мне очень не хотелось его прерывать, и я буквально заставил себя спросить: «Володя, ведь сейчас спектакль начнется, наверное, тебе нужно готовиться?» А он, словно извиняясь, несколько смущенно сказал: «Вообще-то, да», — и спросил: «Ну, а на спектакль-то вы пойдете?» — «Конечно, если это возможно».

Он взял трубку, и вежливо обратясь к кассиру, сказал: «Сейчас к вам подойдут мои друзья из Куйбышева, их двое». И дал мне записку, с которой мы пошли в самый центр бермудского треугольника тех времён — кассу театра на Таганке, где в тот вечер шёл спектакль «Послушайте», в котором главную роль — Маяковского — играл Высоцкий.

Жадно и навсегда впитывая всё происходящее на сцене, я пытался понять — как могло случиться, что человек, популярность которого тогда била все мировые рекорды, и имя которого было у всех на устах и на сердце, был так добр и внимателен к когда-то мельком увиденному человеку.
И сегодня, по прошествии целой бездны времени, я подобных примеров не только вспомнить, но и просто представить не могу. Наверное, чтобы достичь таких звездных высот, нужно быть не только бесконечно талантливым, но и просто очень хорошим человеком.

Через двенадцать лет после этой встречи мои друзья оказались с ним в одном самолёте и пригласили его на Грушинский фестиваль. Он уважительно о нем отозвался и согласился приехать, попросив прислать официальное приглашение от властей — по тем временам это было необходимо.

Мои худшие предположения, когда я пошёл за этим приглашением, к великому сожалению, оправдались — обком партии в приглашении категорически отказал, а на следующий год вообще запретил Грушинский фестиваль — наступило шесть долгих лет молчания.

Конечно, и сегодня Высоцкий остается Богом и кумиром Грушинского фестиваля, его всем известные слова — «Я, конечно, вернусь!» — оказались вещими, но в истории фестиваля и в душах его поклонников навсегда останется горестная зарубка, а воображение упрямо рисует картину его приезда на Грушинский.»